Дню рождения Санкт-Петербурга посвящаем эксклюзивное интервью с Николаем Межевичем – президентом Российской ассоциации прибалтийских исследований, доктором экономических наук, профессором Санкт-Петербургского государственного университета.
– Санкт-Петербург – один из немногих городов, который точно знает день своего рождения. 27 мая 1703 года Петр 1 собственноручно возложил первый камень при строительстве Петропавловской крепости. Она-то и стала первым сооружением будущего города. В этом году Петербург отмечает свое 317-летие. У Риги и Питера много общих связей – исторических, культурных, экономических. Мы практически соседи.
– Николай Маратович, как развивался город и Ленинградская область за те 30 лет, как между Латвией и Россией установилась государственная граница? Есть ли в этом развитии что-то общее?
– Есть и общее и различия. Прежде всего, территориальные. Ленинградская область – практически две Латвии. Конечно, это сказывается на особенностях развития. В отличии от Латвии, у нас были более длинными годы перехода, годы масштабной социальной трансформации.
В Риге уже в 90-х я видел, например, как полноценно работали жилищные механизмы. Реформа ЖКХ у вас была проведена раньше, чем в Петербурге и России в целом. Становление рыночных отношений, развитие сервиса – это все у вас произошло гораздо раньше. И с точки зрения потребительских услуг Рига раньше превратилась в полноценный европейский город. На том этапе мы безусловно отстали. Но мы активно работали, и в дальнейшем это отставание было полностью преодолено. Сегодня с точки зрения потребительских характеристик, рыночных отношений, комфортности среды Санкт-Петербург по меньшей мере не уступает Риги. Если говорить о материальном благосостоянии граждан, учитывая различия в стоимости коммунальных услуг, потребительских цен, можно сказать, что уровень жизни петербуржцев и рижан примерно одинаков.
– И когда именно, по-вашему, произошло это выравнивание уровней?
– Думаю, в преддверии мирового экономического кризиса, в 2006-2007 годы. Как мы знаем, тяжелые 2008-2009 годы Россия пережила значительно лучше, чем Латвия, которая стала рекордсменом по падению внутреннего валового продукта. А нам удалось даже шагнуть вперед.
– Что из нынешних перемен в Петербурге вас особенно радует, а что, может быть, печалит?
– Очень долго, еще с советских времен, мы стремились, чтобы наш город был открыт для туризма. В этом направлении мы усердно работали, сделали много. И своего добились! Город стал открыт, привлекателен для туризма, и индустрия туризма к нам проявила живой интерес. Бесспорно, это радует, туризм прибыльная отрасль. Не случайно некоторые европейские страны делают на туризме основной акцент своего процветания. Но есть у этой медали и обратная сторона, которая не то, чтобы печалит – но сильно напрягает. Туристы – это не только благо для города, но и новые проблемы. Со временем мы стали понимать жителей таких «столиц туризма», как Барселона или Венеции. Рига, безусловно, тоже интересный для туристов город. Правда, масштабы этого интереса весьма скромные, шаг в сторону от центра и туристов там уже нет. Вам бы в этом направлении поработать…
Сравнение Санкт-Петербурга и Риги по каким-то другим показателям достаточно проблематично. Рига – столица, со всеми вытекающими преференциями.
– Но Петербург тоже называют Северной столицей.
– Это правда. Но это скорее эмоциональная оценка. И преимуществ этот неофициальный титул даёт мало. Правительство России пребывает все-таки в Москве. Правительство Латвии – в Риге. Рига, как и Москва, получает определенные бонусы от своего столичного статуса. И в Латвии это, кстати, видно гораздо ярче, чем даже в России, несмотря на свои размеры. Разница между Ригой и Даугавпилсом примерно такая же, как между Москвой и Улан-Удэ. Это проблема, связанная с экономическими условиями, которые мы предлагаем нашим жителям. Латвия – страна, где в столице сосредоточено наибольшее число жителей. Население Латвии по разным источникам составляет 1 миллион 800 тысяч жителей, из них более 800 тысяч проживают в Риге. Ни у нас, россиян, ни у немцев, ни у французов, ни у англичан, ни у испанцев нет такой ситуации, чтобы столичный город так разнился численностью по отношению к другим городам. Вот и получается, что Латвия – страна одного города. Ученые считают, что это, мягко говоря, не хорошо.
– А что хорошо? Что, по-вашему, нашим властям удалось лучше, чем другим?
– По умолчанию небольшим государствам многие управленческие решения даются лучше и легче. Почему? Когда Рига говорит, в Даугавпилсе слышно практически сразу. А теперь представьте Россию. Москва сказала, в Петропавловске-Камчатском в это время… полночь! Понятно, что многие решения из-за расстояний тормозятся, теряют свою эффективность. Но дальше вот какая заноза. Когда в Эстонии и Латвии 30 лет назад прозвучал клич «очистим площадку от старого!», под зачистку попали многие высокотехнологичные производства, коими ранее славилась ваша страна. Но тогда это была проблема не только правительства Латвии. Это была мировая проблема. Промышленный сектор сокращался повсюду. Правда, некоторые страны делали это по-умному, а некоторые – огульно. Сегодня выясняется, что сильной страной является та, которая производит тепловозы и шпроты, духи и телефоны – товарную продукцию. Кто пострадал? Конечно, не Германия, которая продолжала выпускать машины, трактора и так далее. Пострадали те страны, которые модель сервисной экономики сделали для себя единственной. И обсуждать эту тему уже поздно, потому что процесс необратим.
– Так пессимистично?
– Так… дорого! Закрыть Лиепайский металлургический, рижский вагоностроительный, ВЭФ, Коммутатор, Дзинтарс намного дешевле, чем их восстановить. Зачем Брюсселю хороший вагоностроительный завод в Риге, если аналогичные есть в Германии, Франции, Испании и они прекрасно справляются со своими задачами? Лишняя конкуренция им категорически не нужна. У Брюсселя нет мотивации. Но дело даже не только в этом. Давайте пофантазируем.
– Давайте!
– Под Рижским замком неожиданно нашли сто тысяч тонн золота.
– Вау, ваши слова да Богу в уши!
– Да, клад – это здорово, не здорово то, что даже такая бесплатная инвестиция не способна восстановить производство. Ушли люди, которые обладали соответствующими компетенциями. Для того, чтобы запустить производство, нужны профессионалы. Такие как сейчас в Германии, Польше. А их у вас увы уже нет. С похожей проблемой, например, столкнулся Лукашенко в Белоруссии. Мало построить атомную станцию, надо еще создать коллектив профессионалов, который мог бы запустить ее и работать. Лукашенко это понимал и уже за 5 лет до начала строительство начал собирать специалистов. В Латвии деиндустриализация носила характер пожара – стремительный и необратимый. В России все это проходило медленнее и в меньших масштабах.
– И как жить дальше?
– Не вижу, чтобы правящая элита Прибалтики была сильно этим вопросом озадачена. Ну хотя бы по тому, что на наших глазах заканчивает свою жизнь прибалтийский транзит.
– Если бы отношения между нашими странами, между Ригой и Санкт-Петербургом складывались более дружественно, что, на ваш взгляд, выиграла бы Латвия?
– А вы посмотрите на Финляндию. Вот и весь ответ. Финляндия не входит в НАТО, но она член Европейского Союза и премного этим довольна. При этом она продолжает тесное сотрудничество с Россией в тех направлениях, которые выгодны для нее и для нас. Ошибка латвийских политиков в том, что они закрывают даже те направления сотрудничества с Россией, которые им архивыгодны и ни коем образом не угрожают. Даже Бельгия и даже сейчас торгует с Россией на многие десятки миллиардов евро! Наверное, потому, что им так выгодно. Почему надо было так топорно отказываться от очевидной выгоды для своей страны – вопрос, на который трудно ответить.
Недавно к нам в Петроград приезжал посол Латвии в России г-н Ринкевич и призывал развивать транзитные связи. Господа, где логика? Сначала «до основания мы разрушим», а потом предлагать сотрудничество? Порой к действию прибалтийских властей логику не применишь. Наши питерские предприниматели смеются: какой бизнес будет вкладывать деньги в долгосрочные контракты с Латвией, если правила игры меняются уже в процессе игры?
– Вы имеете в виду изменение правил в области транзита?
Не только. Возьмем средний российский класс, который накопил свой первый миллион и решили прикупить дачу не в Подмосковье, а в Юрмале. В свое время власти Латвии пошли по пути упрощенного вида на жительство. Всех все устраивало, в Латвию потекли финансовые потоки. Но когда всем хорошо, очевидно, кому-то плохо. И вдруг правила игры для приобретателей недвижимости в обмен на вид на жительство жестко поменялись. Имидж Латвии рухнул в глазах достаточно массовой прослойки индивидуальных российских инвесторов, тех которые сидят в министерствах на третьих должностях, в бизнесе на вторых, творческая интеллигенции, которая говорит тихо, но к ее мнению прислушиваются…
Мне бы хотелось сделать очень важный акцент – никто от Латвии не требовал и даже не предполагал, что она может стать дружественной для России страной. Мои коллеги, которые придерживались даже прозападных убеждений, говорили о том, что речь может идти о нормальных партнерских бизнес отношениях. Но даже этого скромного результата не получилось. В основе финского экономического чуда никаких чудес нет. Чудеса есть в сказках Пушкина. У финнов, например, – экономическое чутье, здравый смысл и рациональный подход. Вот и все.
– Совсем другая тема. Как вы думаете, мир после пандемии Covid-19 измениться или все вернется на круги своя? Положение России по отношению к ЕС будет ли выигрышным?
– Я глубоко убежден, что ни Россия, ни Европа, ни вообще кто-либо в мире кардинально не изменится. Мир останется прежним. Но тенденции, которые наметились ДО пандемии, будут развиваться и ПОСЛЕ. Например, тенденция, которая обозначилась в Европе года 3-4 назад – дезинтеграция. Кто в этом сомневается, настоятельно рекомендую съездить в Варшаву и Будапешт.
– И что мы там увидим?
– Газетные киоски и газеты, которые пестрят громадными заголовками о том, как их «достал» Брюссель. И пишут об этом респектабельные правительственные издания. Что касается России, то я питаю надежду на некоторое улучшение делового климата. Да, старые вечные проблемы от России не уходят. Правда, с дорогами стало получше. А вот с дураками – напряжение 😊. Они не переводятся. Но хочется верить, что их поголовье уменьшится хотя бы на ключевых позициях, где принимаются законы.
– Вы часто бываете в Риге. Есть ли в нашем городе любимое для вас место?
– Не буду оригинальным. Домская площадь и Домский собор. Ничего лучше (даже в Италии), чем концерт органной музыки в Домском соборе я не припоминаю.
– Спасибо за беседу.
Елена Конивец