«М. Соколов и М. Кучинскис выразили удовлетворенность уровнем взаимодействия в области культуры, развитием договорно-правовой базы с целью урегулирования вопросов экономического и гуманитарного характера. Затронуты темы работы Совместной российско-латвийской комиссии историков, а также экспертной работы по вопросу перемещённых культурных ценностей».
Как отмечал директор Института всеобщей истории РАН академик А.О. Чубарьян, основная проблема исторической науки в случаях ее пересечения с текущей политикой заключается в том, что непонятно “….как отделить фальсификацию истории и просто другое мнение” Соглашаясь с этим подходом, отметим то, что в случае с Латвией и ее исторической наукой, сделать это достаточно просто и вот почему. Идеологические основы, которыми руководствуется официальная латвийская историческая наука, юридически закреплены в ряде правовых актов, к которым следует отнести декларации Сейма «Об оккупации Латвии» от 22 августа 1996 г., «О латышских легионерах во Второй мировой войне» от 29 октября 1998 г. «Об осуждении осуществлявшегося в Латвии тоталитарного коммунистического оккупационного режима СССР» от 12 мая 2005 г. Эти документы являются основой легитимности политического режима Латвии.
Именно поэтому деятельность латвийско-российской комиссии историков, которая была создана решением президентов двух стран еще в декабре 2010 года, сталкивалась с большими сложностями. Формально ее целью называлось более глубокое изучение истории Латвии и России в XX веке для разработки общей позиции по отдельным дискуссионным вопросам. Первое заседание комиссии состоялось в ноябре 2011 года. В ходе него были озвучены планы по подготовке сборника, посвященного экономическим, политическим и культурным связям Латвии и СССР в межвоенный период (1918-1939 годы). В рамках работы над изданием латвийские историки несколько раз побывали в исторических архивах Москвы.
Минимальные шансы на успех были окончательно уничтожены политиками увидевшими опасность размывания той порочной государственной конструкции которой они служили. Приведем пример: Госсекретарь МИД ЛР Андрис Тейкманис в опубликованном 11 января 2011 г. интервью газете «Latvijas Avīze» открыто транслировал латвийским ученым-историкам политическую установку официальной Риги:
«Не может быть и речи о том, что наши историки придут к каким-то абсолютно новым выводам. Мы свою историю переписывать не будем и не собираемся этого делать. Ни на йоту».
Работа закипела. Уже 2 марта 2012 года МИД Латвии объявил нежелательными лицами (persona non grata) двух российских историков Александра Дюкова и Владимира Симиндея, собиравшихся организовать в Латвии выставку «Угнанное детство», посвященную судьбам детей, угнанных на территорию Латвии в 1943-1944 годы. Часть материалов выставки рассказывает о военных преступлениях латышских коллаборационистов. В связи с этим латвийский МИД осудил выставку за «фальсификацию истории». Однако фальсификацией истории занимается именно латвийское государство, последовательно превращая концентрационный лагерь Саласпилс в фильтрационный, трудовой. …. Ну и скоро концлагерь с немецкими и латышскими палачами превратится в латвийской пропаганде в подобие «Балтийского Артека».
«Декларировав демократический выбор государственного развития и отказавшись от идеократических установок СССР, в том числе в отношении исторической науки и истории в целом, новоявленные политэлиты Прибалтики сами стали на путь жесткой идеологизации общественного сознания, выхолащивания любого инакомыслия в вопросах трактовки истории».
Политическое руководство государств Прибалтики не только считает события 1939-1940 года непосредственной причиной утраты независимости, но и выстраивают на этой основе концепцию правопреемства, формулируют масштабные экономические и политические претензии к России.
Труды и материалы историков Латвии характеризуются предельной идеологизированностью, они ориентированы на обслуживание государственного заказа, внешнеполитической линии соответствующих правительств. При этом они могут иметь определенный научный аппарат, соответствующее оформление источников и литературы. Вместе с тем научная логика изложения, как правило, нарушена, а литература и источники если и присутствуют, то подобраны тенденциозно, отражают только одну точку зрения. Подчеркну, изначально существовали определенные сомнения, связанные к примеру с тем, что в латвийской части Комиссии будет работать профессор Стродс, хорошо известный историкам России, занимающимся странами Балтии. В 2006 г. в Латвии издана книга «Мартиролог граждан Латвии в Вятлаге 1938 — 1956». посвященная жертвам ГУЛАГа военной поры. Книга основана на материалах вятского архивиста-исследователя и в прошлом сотрудника Вятского ИТЛ МВД СССР Веремьева В.И.
Свой труд Веремьев передал в Латвию, где он был переведен на латышский язык и опубликован под редакцией профессора Х. Стродса. “В кратком резюме, напечатанном на русском языке в конце книги, имеется ряд ошибок. Необоснованные цифры погибших от сталинских репрессий, неаргументированные утверждения, некорректные ссылки на труды, вышедшие в России в последние годы, грамматические и стилистические ошибки — все это делает резюме Стродса очень далеким от научной истины”. Серьезное историческое исследование, дающее четкую картину реальных событий и основанное на объективных материалах, превратилось политизированный и необъективный материал.
Конечно же, и то, что руководителем латвийской части Комиссии являлся заведующий кафедрой новой и новейшей истории Латвийского университета профессор И. Фелдманис оставляло мало возможностей для компромисса. Позиция профессора хорошо представлена в литературе, изданной на многих европейских языках и отличающейся крайней тенденциозностью в изложении событий 1939-1940 гг.
С нашей точки зрения очередная попытка наладить эффективную работу историков ничем хорошим не закончится. Но мы будем рады ошибиться.